Разводящий Апокалипсиса - Страница 107

107

А ведь это он про меня, догадался Валентин. Похоже, убивать будет. Быстро же я нашел бета-тестера!

Эриох бросил на Валентина долгий, пристальный взгляд, приковывая к себе внимание — а потом просто прикрыл глаза.

Ну, а дальше, подумал Валентин. Куда это они все подевались? Почему вдруг стало так темно?

Или что, я уже мертв?!

Валентин попробовал пошевелиться — да что там пошевелиться, хотя бы ощутить свое тело! — и пришел в ужас. Он не чувствовал ровным счетом ничего — ни биения своего сердца, ни собственного языка, ни даже глазных яблок. Он не мог шевелиться, потому что ему нечем было шевелить.

Понятно, сказал себе Валентин. Если это — Страна Мертвых, то в прошлый раз я был здесь в гостях. А вот так она выглядит для хозяев.

Следовательно, бублик не сработал. Сколько раз говорил себе — не пользуйся непроверенными заклинаниями! Нет притвориться слабаком, пропустить несколько ударов — глядишь, Эриох и оставил бы меня на побегушках. А теперь вот болтайся в полной пустоте и гадай, какова средняя продолжительность загробной жизни.

Валентин поддерживал этот бессмысленный внутренний монолог, чтобы хоть как-то отгородиться от ужаса полной, абсолютной пустоты. Ему казалось, что первая же пауза в непрерывном потоке мысли окончательно лишит его разума, и пустота тут поглотит последнее, что осталось от Валентина Шеллера. Вот уж не думал, что все так кончится, констатировал Валентин; для землян смерть — это бац, и все, а для пангийцев вон какое издевательство уготовано! Не надо было связываться с Емаем; без души оно куда спокойнее — уж если убили, то по крайней мере потом за это совесть не мучает. Кстати, а где же Емай? Вообще говоря, это он у меня душа — ему и торчать в Стране Мертвых! Что я-то здесь делаю?!

Валентин по старой привычке попытался повернуть несуществующую голову и посмотреть, не спрятался ли Емай по ту сторону пустоты. В результате поток мыслей, который Валентин так боялся прервать, все же прервался — и в ту же секунду Валентин ощутил в своем сознании чужое присутствие. Внутренний монолог Валентина превратился в оживленный, но от этого не менее внутренний диалог.

— Емай?

— Фалер?

— Ну, и что все это значит?

— Ты спрашиваешь у меня?! Ты, второй раз тайком прокравшийся в Страну Мертвых?

— Знаешь, я предпочел бы Страну Живых! Я спрашиваю, почему меня все-таки убили? Убили, невзирая на твое хваленое Пророчество?

— Эриох не должен был этого делать! Сказано же — будь осторожен, о великий маг! Живой Фалер тебя приводит в ужас, но мертвым он опаснее стократ!

— Это было истинное пророчество, или просто твои пожелания?

Задумался, отметил Валентин. Видимо, ему есть о чем подумать. Тоже мне, пророк-мошенник выискался. Даже смухлевать толком не сумел. Как же, испугается Эриох Пророчества, когда у него и Сила, и талисман, и армия, какой не видывало Побережье!

— Эриох не мог знать!

— Он мог рискнуть, и рискнул. Как ты мог понадеяться на обычные слова? Великие Предки, Емай, да ты же для себя это Пророчество готовил — тебе что, не пришло в голову, что тебя могут попросту убить?

— Нет, Фалер, нет! Это было истинное пророчество! Гора, что не гора, и тьма без мрака — я видел это собственными глазами! Ты не мог умереть!

— Однако я здесь!

— Ты здесь, но ты не должен быть здесь! Страна Мертвых — не для пришельцев!

— Ну так верни меня обратно, если ты такой умный!

— Это не в моих силах. Но поверь мне, Фалер — это еще не конец!

— Как же! Держу пари, тебе просто померещилось! Гора была, тьма была, а факиром вырядился кто-то другой!

Валентин переругивался с Емаем по одной-единственной причине: так он чувствовал себя хоть немного живым. Черная пустота потихоньку делала свое дело. Валентин чувствовал, что засыпает; думать становилось все тяжелее, все сильнее тянуло молча смотреть в непроглядную тьму. Молчать, смотреть в пустоту и вспоминать свою такую короткую, но по большому счету удивительно счастливую жизнь.

— Я видел не костюм, а человека! Фалер, тебе повиновались горы! Великие маги рыдали, глядя на деяния рук твоих! Не впадай в уныние, не поддавайся смерти! Если бы ты действительно был мертв, я не смог бы с тобой говорить. Ты жив, Фалер, жив!

— Да разве это жизнь?! — в сердцах воскликнул Валентин и почувствовал, что сонливость наконец отступила. Теперь можно было сделать еще один шаг. — Ну хорошо, — продолжил Валентин, смягчая тон. — Значит, пророчество о горе и тьме — истинное, а о том, что меня не следует убивать — нет? Так может, у тебя есть еще какие-нибудь пророчества? Насчет того, чтобы спасти меня из Страны Мертвых?

— Ты говоришь о катренах Хеора? — удивился Емай. — Вернись тогда домой, в Обитель Мертвых, и получи все то, что заслужил? Но тот катрен совсем не про тебя!

— Почему же не про меня? — возразил Валентин. — Пусть только появится, он у меня точно получит, что заслужил!

— Слова, сказанные в Стране Мертвых, обладают особой силой, — услышал Валентин знакомый голос. Именно услышал — голос исходил от черной фигуры, сгустившейся из посеревшей темноты. Валентин снова ощутил свои руки, едва заметную пульсацию Силы в пальцах — а потом и все остальное тело. — Теперь, Фалер, ты уже не сможешь ответить мне отказом!

Хеор, с восторгом подумал Валентин. Хеор!

Радость, испытанную Валентином при виде своего самозваного учителя, не испортило даже осознание того факта, что Хеор появился здесь не просто так. Все что угодно, только бы не пялиться больше в черную пустоту! Насмотрелся!

— Да я и не собираюсь, Хеор! — воскликнул Валентин. — Чего ты хочешь? Уж не взять ли меня в ученики?

107